...

Против этого села, на другом берегу, деревня Пески, бывшая казенная. В одном из окрестных помещичьих имений, на той стороне, где село Анненское, в 1815 году была открыта древняя гробница, вросшая в землю. По мнению археологов, гробница признана принадлежащею царственному лицу. Надгробный камень сохранил несколько слов из надписи.

В Румянцевском музее есть снимок с этого редкого надгробного памятника. Новгородские летописи утверждают, что Иоанн Грозный сослал одну из жен своих, взятую из дома Нагих, в пустыни Корельские на заключение; полагают, что, быть может, гробница принадлежала этой царице, скончавшейся в Вотской пятине. Думают также, что на месте погребения ее была построена церковь: признаком этому служила крыша, цело сохранившаяся в земле, на которой росли огромные деревья. Считаем небезынтересным поместить здесь весьма драгоценную заметку Н. Е. Бранденбурга, помещенную им в «Новом Времени», после нашего описании старой гробницы. Вот что говорит автор:

«При объезде года три-четыре тому назад южно-ладожского побережья, нам довелось побывать в деревне Кирсино, лежащей верстах в 20 южнее сказанного села Анненского. Около нее, верстах в двух, находится любопытное урочище, носящее название Царицыной горы, или, иначе,— Каменной пустоши, и поблизости деревни Староселье. Местное предание указывает на это урочище как на место погребения третьей жены Ивана Грозного Марфы Собакиной, хотя, впрочем, известно, что гроб последней находится в Москве, в Вознесенском девичьем монастыре.

Урочище представляет несомненные следы бывшей здесь когда-то культуры; здесь виден бывший пруд и колодезь; встречаются одичавшие яблони и много орешника; по дороге к пустоши лежит большой валун, на котором две глубоких борозды образуют крест, и, наконец, правильно расположенные груды заросшего травой мусора обозначают бывшие здесь стены какой-то постройки, в которой предание утверждает древний монастырь или церковь; говорят, что еще не так давно здесь существовали остатки стен и видны были даже места окон, но теперь уже ничего нет, все поросло быльем. У восточной стороны этой бывшей постройки указывают место могилы, на которой якобы лежала плита с надписью, свидетельствовавшей о погребенном здесь прахе Собакиной, плита огромных размеров, совершенно особого характера, о которой передают целую историю, именно, что лет 40 тому назад тогдашний владелец упоминаемой местности перевез эту плиту к себе в усадьбу, но, тревожимый затем будто бы совестью за снятие надгробного памятника, приказал перевезти последнюю обратно; дорогой плиту разбили, и тогда была сделана новая, копия с прежней, которую и положили на могилу. Сопровождавший меня местный крестьянин (из Кирсина) Федот Петров — называю его по имени, так как он оказался личностью далеко недюжинною и даже знакомою с многими фактами из русской истории, показание которого может иметь, следовательно, некоторую достоверность,— уверял, что еще года за три до моего посещения он видел остатки обеих плит, видел, что на новой было изображено Всевидящее Око, и читал под ним надпись о погребенном здесь теле Собакиной — „из новгородских дворян"!

Нам удалось найти несколько обломков от обеих плит, валявшихся разбросанными около места указываемой могилы, но от древней плиты не нашлось ни одного куска с надписью; немногие найденные обломки имели, впрочем, до 4 верш, в толщину, и на двух-трех уцелели древнего характера орнаменты; плита эта была высечена из белого пачкающегося известняка. Что касается другой, новой плиты (якобы копии с прежней), то из собранных нескольких кусков удалось составить кое-что и прочесть действительно слово: Собакин... но и только.

Остается еще прибавить, что существует снимок с упомянутой древней плиты, снятый, к сожалению, лишь от руки и притом в давнее время; сделан он был местным священником, передавшим его П. И. Савваитову, но оказался столько неясен, что не поддается чтению.

К имени Собакиной, упоминаемому на новой плите, можно, однако, присоединить и ту догадку, что если во времена Петра Великого много земель по Неве было роздано разным лицам, то в числе владельцев явились, быть может, и Голицыны; а так как последние в XVIII в. состояли в родстве с Собакиными, то возможно, что в этом и скрывается ключ к объяснению надписи на надгробной плите в упомянутом урочище. Впрочем, повторяем, это не более как догадка.

Не знаем, именно ли указываемую местность „Царицыну гору" имел в виду автор „Забытого прошлого окрестностей Петербурга", говоря о древней гробнице Марии Нагой, но во всяком случае весьма любопытно совпадение двух преданий об эпохе Ивана IV, приурочивающихся к близким окрестностям нашего прозаического Петербурга».

М. И. Пыляев

«Забытое прошлое окрестностей Петербурга»

1899 г.

(«ПАРИТЕТ», С-Пб, 2002 г.)